Домашнее задание по журналистике. Анализ текста по выбору. У меня - А.П. Чехов "Два Газетчика&q

Если вы вдруг соберётесь прочитать этот пост, настоятельно рекомендую сначала ознакомиться с текстом, который я, собственно, анализировала (это займёт у вас около двух минут), а затем приступить к прочтению моей работы.

P.S. Этот анализ очень приближен к, не побоюсь этого слова, критической статье и является одной из самых любимых мною написанных работ.

текст -http://ostrovok.de/p/chekhov/dva-gazetchika.html

«Рыбкин накинул себе петлю на шею и с удовольствием повесился. Шлёпкин сел за стол и в один миг написал: заметку о самоубийстве, некролог Рыбкина, фельетон по поводу частых самоубийств, передовую об усилении кары, налагаемой на самоубийц, и ещё несколько других статей на ту же тему. Написав всё это, он положил в карман и весело побежал в редакцию, где его ждали мзда, слава и читатели.» - так заканчивает свой, так называемый, «неправдоподобный рассказ» «Два газетчика» Антон Павлович Чехов.

Рассказ был написан в 1885 году и смысл его, по данным некоторых источников, заключается в демонстрации сути журналистики, а также жертв, которые готовы принести журналисты ради своевременного выхода номера газеты. Давайте попробуем разобраться путём анализа сюжета и героев, эту ли цель преследовал Чехов, когда идея создания этого произведения пришла ему в голову.

Действия рассказа разворачиваются в неком «номере». Идёт ли речь о номере отеля, гостиницы? Ей Богу, это известно одному лишь Чехову. Я восприняла эту неопределённость основной локации рассказа, как тонкий намёк от автора на то, что место действия не играет никакой роли. Он будто откуда-то издалека тихо подсказывает своему читателю: «Всё внимание на героев!». Не зря, как мне кажется, для описания Рыбкина в первом абзаце автор использует сразу три эпитета («человек обрюзглый, сырой и тусклый»), а для описания окружающей обстановки ни одного. Он всего лишь обращает наше внимание на «потолок, где торчал крючок, приспособленный для лампы».

Кто же такой Рыбкин? Мы без сомнения можем утверждать, что он газетчик, а если интерпретировать данный термин на более близкий современному человеку язык, то он - журналист. Работает он в газете «Начихать вам на головы!» Своеобразное название. Я бы, вероятнее, потратила свои деньги на чашку кофе, нежели на номер этой газеты. Но Рыбкина моё мнение вряд ли интересует. Да и Чехов, я думаю, предпочёл именно такое название каким-нибудь «Ведомостям» или «Самым свежим новостям» не просто так. Есть в этом что-то ироничное. Разберёмся с этим чуть позже, когда прибегнем непосредственно к разбору сюжета.

Второй герой - Шлёпкин. Работает он в газете «Иуда предатель». Здесь с названием уже всё не так очевидно. Одно можно сказать точно, в отличие от наименования газеты, в которой работает Рыбкин, название этой звучит гораздо менее иронично, что даёт читателю возможность поставить Шлёпкина и его работу «на голову выше», нежели его товарища. На читателя он, очевидно, производит более положительное впечатление, чем вышеупомянутый Рыбкин, ведь автор описывает его, как «живого, весёлого, розового».

У Николая Васильевича Гоголя и Федора Михайловича Достоевского, например, в некоторых произведениях улавливается такой приём - они дают своим героям «говорящие» фамилии, используя которые, о персонажах нетрудно составить краткую характеристику. В рассказе «Два газетчика» подобный приём мною замечен не был. Либо я не способна достаточно широко мыслить, либо фамилии «Рыбкин» и «Шлёпкин» действительно мало что означают.

Перейдём к сюжету. Между героями разворачивается диалог на тему достаточного (или недостаточного по мнению Рыбкина) количества событий, способных послужить темой для будущих статей. Рыбкин прибывает в состоянии полной безысходности и невольно напоминает нам о крючке, расположенном на потолке, который он планирует использовать для самоубийства. Позиция Шлёпкина в этом диалоге ближе к позиции читателя. Он испытывает крайнее удивление и утверждает, что событий и объектов, о которых можно написать, в окружающем нас мире великое множество. Моё внимание особенно привлекли два их высказывания во всём достаточно объемном диалоге: в первом, Рыбкин говорит о том, что уже «О кассирах писали, об аптеках писали, про восточный вопрос писали…Писали о неверии, тёщах, о юбилеях, о пожарах, женских шляпках, падении нравов, о Цукки…». У меня в голове вообще возник нескромный вопрос - как он стал журналистом, если полагает, что тема для статьи уже исчерпана, после того, как упоминается где-то однажды? Второе высказывание - это раскрытие темы «выеденного яйца» Шлёпкиным. За эту часть рассказа я аплодирую Чехову стоя. Шлёпкин говорит: «Чем, по-твоему, плохо выеденное яйцо? Масса вопросов! Во-первых, когда ты видишь перед собой выеденное яйцо, тебя охватывает негодование, ты возмущён!! Яйцо, предназначенное природою для воспроизведения жизни индивидуума… понимаешь! жизни!.. жизни, которая в свою очередь дала бы жизнь целому поколению, а это поколение тысячам будущих поколений, вдруг съедено, стало жертвою чревоугодия, прихоти! Это яйцо дало бы курицу, курица в течение всей своей жизни снесла бы тысячу яиц…— вот тебе, как на ладони, подрыв экономического строя, заедание будущего! Во-вторых, глядя на выеденное яйцо, ты радуешься: если яйцо съедено, то, значит, на Руси хорошо питаются… В-третьих, тебе приходит на мысль, что яичной скорлупой удобряют землю, и ты советуешь читателю дорожить отбросами. В-четвёртых, выеденное яйцо наводит тебя на мысль о бренности всего земного: жило и нет его! В-пятых… Да что я считаю? На сто нумеров хватит!» Грамотнее, конечно, было бы не прибегать к такому количеству цитирования, но я считаю, что этот отрывок гениален целиком и полностью, а значит вырезать из него что-либо не вижу смысла. Он, наконец-таки, и демонстрирует истинную роль журналиста и его основные навыки - умение раскрыть тему со многих сторон, преподнести её разной аудитории, написать во множестве стилях и наделить свои тексты отличными друг от друга моралями.

Рыбкин отказывается принимать позицию товарища и вешается. А тот мастерски справляется с этой неоднозначной ситуацией и обращает её в выгоду для себя же самого. Рассказ заканчивается тем, с чего я и начала своё повествование. За несколько минут Шлёпкин пишет статьи о случившемся, но все они получаются разными и пригодными к печати во многих контекстах.

Вернёмся к истокам. Мною ранее было написано, что рассказ этот раскрывает тему пожертвования чем-либо ради своей работы. Мы убедились, что это не так. Мнение это было взято из Википедии, и как бы ни спасал учеников этот ресурс во время подготовки докладов по биологии и географии, в данный момент была допущена ошибка. Рыбкин ничем не жертвовал, более того, его смерть не несла в себе вообще никакого смысла. Да и Шлёпкин не торопился с написанием статей ради выхода номера газеты, он просто профессионально сделал своё дело и оказался в плюсе.

Известно, что по рассказу «Два газетчика» был снят фильм. Возможно в нём в сюжет добавлено больше деталей, возможно, действительно была упомянута спешка Шлёпкина ради своей газеты и жертва Рыбкина ради «непонятно чего».

Вывод: рассказ западает в душу, читается быстро и является понятным и для непросвещённых в журналистике людей, и для тех, кто ей занимается. Смею предположить, что во время написания своих будущих работ, будь-то сочинения, статьи, тексты, очерки и банальные домашние задания, я всегда буду напоминать себе: «Будь Шлёпкиным, ты же хочешь быть профессиональной в своём деле, напиши о чём-то доступном, но используй новое видение».